В царстве тьмы - Страница 24

Но тут же он вздрогнул и по коже его пробежал мороз. Между зубами он заметил что-то красноватое, точно капли запекшейся крови, и в то же мгновение ему показалось, что в застывших глазах тигра мелькнул ужасный по своей кровожадности взгляд.

Вадим Викторович побледнел и, отступив, прислонился к стене, не сводя взгляда с обвиняемого в убийстве человека чучела, которое, по его понятиям, ползло к Мэри. Рассудок оказывался бессильным постичь это, столь невозможное, неправдоподобное происшествие, что ему было бы совестно говорить о нем, не то его приняли бы за бежавшего из дома умалишенных. А между тем совершались бесспорные, хотя и непонятные, факты. Неужели слова князя Елецкого не вздорные бредни психопата? Неужели существует действительно «чертовщина» и неведомые для патентованных ученых тайны? Нет, он не может и не хочет верить подобным глупостям… Надо найти разумное объяснение этим загадочным на первый взгляд фактам.

Немного успокоившись таким решением от отправился в столовую, где был уже подан завтрак. Баронесса еще не показывалась, а князь только вошел, и они сели за стол в ожидании хозяйки.

— Знаете ли вы, Алексей Андрианович, какой удивительный случай произошел ночью? Молодой парень, ночной сторож, был укушен в шею волком. Положение бедняги очень опасно, но я никак не предполагал, чтобы волки посмели среди лета подходить так близко к жилью.

— О! А верно ли, что это был волк? — заметил князь, чуть насмешливо.

— А кто же, в таком случае? — сердито проговорил доктор.

— Если бедный Карл выживет, он расскажет подробно об этом приключении. Но он не выживет. Укушенные таким волком не выживают: если он дотянет до заката солнца — это будет чудо. А если хотите, Вадим Викторович, я дам вам индийское средство, которое вернет раненому силу говорить с четверть часа и даже более: этого достаточно, чтобы рассказать случившееся. Правда, это ускорит его кончину, но так как смерть неизбежна, то это не имеет значения.

Доктор провел руками по волосам.

— Карл говорил со мною: но то, что он сказал — невозможно.

— Он сказал, вероятно, что его укусил тигр?

— Да, но ведь вы понимаете, что это недопустимо. Если же считаете подобный факт возможным, тогда объясните мне его, потому что рассудок мой этого не допускает.

— Я мог бы сообщить вам много такого, что вполне истинно, но вы примете мой рассказ за бред сумасшедшего. Однако, если желаете, придите потом ко мне и я расскажу вам некое приключение, которое вы, конечно, назовете «сказкой». Теперь молчите: я слышу приближение баронессы.

Анастасия Андреевна сильно изменилась в лице. Она поздоровалась с гостями, избегая глядеть на доктора, и тотчас завела разговор о ночном происшествии.

— Я сейчас была у Карла. Бедный мальчик умер в то время, когда я пробовала дать ему молоко с коньяком. Какая страшная и удивительная история. Я никогда не слышала, чтобы волки подходили так близко к замку. Между прочим, любопытно, что волк, точно вампир, высосал у него всю кровь. Что вы думаете об этом случае, доктор?

— Думаю, что в лесу водятся волки и что раненый потерял очень много крови, — холодно ответил доктор. — Однако, я должен освидетельствовать труп, — прибавил он, поспешно допивая кофе.

Заторский встал, обменялся многозначительными взглядами с князем и вышел.

Анастасия Андреевна ушла к себе расстроенная и взбешенная. По холодному и враждебному взгляду Вадима Викторовича она поняла, что ночная сцена не забыта, и в ней закипела бессильная злоба. В пылу гнева и ревности она забыла, казалось, таинственное приключение минувшей ночи и что-то глубоко затаила, а затем приказала заложить лошадей. Сказав, что едет в Ревель по делам и вернется к обеду, она уехала.

В городе баронесса отослала экипаж в гостиницу, где тот должен был ожидать ее, пока она сделает несколько визитов и различные покупки. Но как только коляска скрылась за углом, Анастасия Андреевна вышла из магазина, где перед тем высадилась, и отправилась в Катариненталь. Разными обходами она дошла до узенькой улицы, вдоль которой по обе стороны тянулись сады, огороды и дачи, а в ее конце, почти в открытом поле, стоял одинокий дом, окруженный садом и высоким дощатым забором. Баронесса позвонила у калитки, которая минуту спустя отворилась и пожилая женщина угодливо встретила посетительницу, видимо, ей уже хорошо известную.

— Пожалуйте, сударыня, дедушка дома, — сказала она, вводя баронессу в просто меблированную комнату и приглашая присесть в ожидании.

Через несколько минут опираясь на палку вошел высокого роста сгорбленный старик. По морщинистому и высохшему, точно пергамент, лицу ему можно было дать чуть не сто лет, но глаза были ясные и живые, как у молодого человека, и сверкали, словно два угля. Эрик Кесконен слыл опасным колдуном. Он приветливо поклонился баронессе, а та подала ему пакет с табаком и другой, с платьем и гостинцами для его внучки. Поговорив немного, старик провел посетительницу по длинному коридору в запертую на ключ и освещенную керосиновой лампой комнату без окон. Воздух в ней был пропитан острым и едким запахом, по убранству было видно, что это лаборатория колдуна. В углу валялась куча можжевельника, на полках по стенам стояли бутыли, склянки разной величины и лежали пучки сушеных трав. Посередине комнаты был стол, крытый красным сукном, а на нем стояли два шандала, по семь свечей каждый — один с красными, другой с черными, три небольших железных жаровни и круглый таз с водой. Тут же лежала старинная книга в кожаном переплете. В глубине виднелась большая русская печь, а на стене занавеска, что-то прикрывавшая. Около стола стояли два старых кресла, и на одно из них Кесконен пригласил сесть баронессу.